противников мер по смягчению последствий пандемии, таких как блокировка, в то, что левая политика идентичности определяет политику здравоохранения. 15
Решение о модерировании темы еще больше обострило ситуацию. Теперь не только приводились аргументы о загубленном творчестве, некомпетентности СМИ и предполагаемом правительственном сокрытии, но и, похоже, имело место жесткое модерирование со стороны технологических платформ. Такая комбинация была просто находкой.
Довольно быстро стало ясно, что пандемия окажет глубокое воздействие не только на здоровье населения и экономику, но и на доверие. Освещение в традиционных СМИ, которые поначалу в значительной степени преуменьшали значение COVID, утверждая, что это не более чем грипп, или проводя сравнения с другими социальными недугами по принципу "а как же", - все это значительно подорвало доверие к ней. 16 Некоторые видные деятели, которые забили тревогу очень рано, в январе 2020 года, поначалу подверглись насмешкам. Знак "нет рукопожатиям", размещенный влиятельной венчурной фирмой Andreessen Horowitz, стал предметом насмешек. 17 Горстка технологических авторитетов с большим количеством подписчиков в социальных сетях, которые критиковали бездействие правительства, 18 , например Баладжи Шринивасан, получили обвинения в истеричности.
Когда стало ясно, что болезнь - это нечто большее, чем грипп, некоторые статьи, в которых преуменьшалась значимость нового коронавируса, были справедливо обновлены, а твиты с их рекламой удалены. 19 Однако не все издания привлекали внимание к таким исправлениям, и те, кого обидели, использовали свои собственные массивные платформы, чтобы обрушиться на нерадивые СМИ - как за то, что они ошиблись, так и за то, что не извинились. 20 Некоторые делали коллажи из заголовков новостей о пандемии, которые сильно устарели, и они стали вирусными. Люди были очень рассержены.
Возмущение было небезосновательным. Огульные заявления, которые оказались неверными, по мере появления новых фактов не привели к огульным исправлениям. Непризнанные ошибки стали подарком для тех, кому было выгодно подрывать доверие к "старым СМИ". Влияние COVID-19 стало набирать обороты: одни предлагали тщательный анализ, другие были просто рефлексирующими контраргументами. Иногда было трудно определить, кто из них кто, особенно если они пересыпали свои комментарии сложной медицинской терминологией.
Этот раскол между теми, кто доверял институтам, и теми, кто обращался к "информационным повстанцам", привел бы к расхождению реальностей и глубоким долгосрочным последствиям. 21 Уже в самом начале стало ясно, что многие учреждения не понимали, как лучше взаимодействовать с раздробленной общественностью, пока мельница слухов и пропагандистская машина раскручивали историю за историей. В самом начале были споры о масках: учреждения здравоохранения поначалу отставали от видных авторитетов, которые утверждали, что население должно быть в масках. Институциональные эксперты, привыкшие к более медленному темпу новостей и более высокому уровню доверия, просеивали факты, прежде чем давать рекомендации. Изначально Центр по контролю и профилактике заболеваний рекомендовал отказаться от масок, но по мере появления новых фактов изменил свою позицию. Это вполне ожидаемо: рациональные субъекты меняют свои взгляды в зависимости от новой информации. Однако многие авторитетные деятели в социальных сетях уже несколько недель выступали за использование масок, а ЦКЗ, похоже, вел их сзади. 22 Люди начали задаваться вопросом, почему они ошиблись; некоторые предположили, что лидеры общественного здравоохранения, такие как Энтони Фаучи, ввели общественность в заблуждение, чтобы предотвратить дефицит масок. 23 Это была, возможно, благородная ложь, но она подорвала его авторитет.
Однако когда правительство стало настаивать на использовании масок, критика изменилась. Контраргументы переосмыслили рекомендации по использованию масок как попытки контролировать население. Изначально представленные как некомпетентные, государственные учреждения здравоохранения теперь были объявлены тираническими.
Известные правые гиперпартийные деятели стали приравнивать меры по смягчению последствий пандемии или вмешательству в нее к тирании. Появились подражатели, выступающие против масок: облакопоклонники, ведущие прямые трансляции в супермаркетах, гордо вступающие в драку с измученными сотрудниками малых предприятий, которые добавили маски к своим требованиям "No Shoes, No Shirt, No Service". В одних реалиях эти видео воспринимались как "назойливые тролли, изводящие основных работников, пытающихся заработать на жизнь", в других - как "воины, которые не дают покоя человеку". Худшие нормы социальных сетей - готовность кричать на людей ради дофаминового удара от возмущения и внимания - все чаще проявлялись в реальном мире.
Как только маски стали символом преданности фракциям и политической идентичности, мы больше не могли нормально обсуждать их эффективность или компромиссы. На самом деле обычному человеку становилось все труднее определить, работают ли маски на самом деле. Новые исследования были обработаны и перекручены фракционными СМИ и влиятельными лицами в соответствии с уже сложившимися представлениями в их нишах. Основные СМИ также часто не передавали нюансы или ограничения конкретного исследования. Поэтому в зависимости от того, за каким СМИ вы следите, в вашем поле зрения оказывались совершенно разные заголовки об одном и том же исследовании. Большинство людей не имеют доступа к медицинским журналам в Интернете. Даже те, у кого есть доступ к "собственным исследованиям", часто не имеют времени или знаний, необходимых для понимания результатов. Некоторые пытались - и обзавелись последователями в качестве "объяснителей", - но сочетание неадекватных заголовков и персонализированной алгоритмической курации делало отслеживание фактов нелегкой задачей.
Даже лечение - лечение! - стало маркером идентичности. Влиятельные Учителя продвигали гидроксихлорохин и витамин С... и здесь тоже чувствовалось, что идет борьба за понимание доказательств. Если исследование показывало, что лечение их питомца неэффективно, Учителя - часто получавшие прибыль от продаж продукта - просто заявляли, что негативные исследования финансировались фармацевтическими компаниями. Истинные верующие тщательно проверяли биографии ученых, проводивших исследования, в поисках доказательств того, что они были "куплены"; некоторые из них подвергались преследованиям. Правительственные агентства - их руководители были назначены Дональдом Трампом - поддерживали веб-сайты, на которых размещались самые достоверные данные, но их усилия можно было списать на ведомственную ложь, некомпетентность или заговор с целью заставить замолчать "правдоискателей".
Я помню, что в начале 2020 года я чувствовал себя дезориентированным. Никогда еще не было столько людей, выкрикивающих теории в информационное пространство, многие из которых имели после своего имени приставку "MD", и все же как-то невозможно было понять, что из этого правда.
Стали появляться совершенно разные созвездия экспертов COVID-19: одни занимались блокировкой, другие - закрытием школ, третьи - лечением. Каждое из них опиралось на сети единомышленников и доверяло друг другу в рамках различных индивидуальных реалий. Консенсус по поводу происходящего у них был очень разным. Инфодемия была в самом разгаре, а вакцины еще даже не были введены.
Тем временем в Соединенных Штатах погибло полмиллиона человек. 24
Влияние, экспертиза и доверие
Шкафы с документами, полные проданных детей, суперкомпьютеры Центрального разведывательного управления, меняющие голоса, пландема: в каждой из этих явно ложных историй влиятельные лица, алгоритмы и преданные толпы довели слухи до